Чудная история из жизни москвича Андрея Пехрушина
Года два тому назад решил поездить по Сибири. Ведь бывает так, что хочется чего-то необыкновенного, тянет попутешествовать. Ну а если и обстоятельства, и средства позволяют, отчего ж свою прихоть не исполнить? В разных местах побывал Андрей и много интересного видел. Но случилась с ним как-то одна чудная история.
Было это зимой в одном из небольших сибирских поселков со странным названием — не то Усть-Пых, не то еще как-то. Да это и неважно. Так вот. Зима в Сибири суровая. Для местных жителей 40 градусов — дело обычное. Для Андрея же, москвича, это холод непереносимый. А на Крещенье там вообще мороз в 50 градусов ударил. Пехрушин безвылазно сидел в избе, пил водку и слушал рассказы хозяина — Сергея Андреевича. Надо сказать, что сибиряки оказались вовсе не молчунами, как про них думал Андрей, а, напротив, людьми разговорчивыми, из тех, кто за словом в карман не лезет. Но один человек в поселке все же выделялся своей необщительностью и угрюмым видом: здоровался, будто сквозь зубы цедил, пить в компании не отказывался, но в разговоре не участвовал, с Андреем Пехрушиным — московским гостем — и вовсе знаться не захотел. Звали его Гордей Сухоруков. Вот за разговором Пехрушин и решил полюбопытствовать у Сергея Андреевича, что это за человек такой странный. Тот в ответ только махнул рукой:
![]()
Наталье же совсем не повезло. От бабки ей «прокисший палец» достался: молоко от него в простоквашу не превращалось, а вот запах плесени и затхлости распространялся. Поэтому пришлось ей палец забинтовать. От матери перешло умение двигать предметы. С большими, правда, у нее ничего не выходило, зато маленькие двигала даже на дальних расстояниях, когда их и не видно было. А еще поговаривали, что она за Гордея обманом замуж вышла, приворожила. Он завидным женихом был — единственный на всю округу, кто спиртного в рот не брал. Только ничего хорошего все равно не вышло. Гордей как прознал про «способности» своей жены, пить начал. А Наталья пьяниц на дух не переносила. Вот и стала она свои чародейные таланты на борьбу с мужниным алкоголизмом направлять. Гордей же от этого только озлобился. И сейчас у них что-то вроде войны идет.
Было это зимой в одном из небольших сибирских поселков со странным названием — не то Усть-Пых, не то еще как-то. Да это и неважно. Так вот. Зима в Сибири суровая. Для местных жителей 40 градусов — дело обычное. Для Андрея же, москвича, это холод непереносимый. А на Крещенье там вообще мороз в 50 градусов ударил. Пехрушин безвылазно сидел в избе, пил водку и слушал рассказы хозяина — Сергея Андреевича. Надо сказать, что сибиряки оказались вовсе не молчунами, как про них думал Андрей, а, напротив, людьми разговорчивыми, из тех, кто за словом в карман не лезет. Но один человек в поселке все же выделялся своей необщительностью и угрюмым видом: здоровался, будто сквозь зубы цедил, пить в компании не отказывался, но в разговоре не участвовал, с Андреем Пехрушиным — московским гостем — и вовсе знаться не захотел. Звали его Гордей Сухоруков. Вот за разговором Пехрушин и решил полюбопытствовать у Сергея Андреевича, что это за человек такой странный. Тот в ответ только махнул рукой:
- Будешь тут странным, когда у тебя жена — ведьма!
- Да все они время от времени ведьмы, — говорит Андрей. — И моя не исключение. Как начнет с утра пилить — хоть вешайся!
- Да нет, у Гордея жена — ведьма самая настоящая, только неудачливая, что ли.
И сосед рассказал Пехрушину, что в роду у гордеевской жены — Натальи — по женской линии у всех был какой-нибудь «дар», только и даром-то это не назовешь. Лечить они не лечили, а вот какой-нибудь «фокус выкинуть» умели. Бабка Натальина могла сунуть указательный палец в свежее молоко, которое тут же скисало. Мать Натальина без рук, одним взглядом, предметы двигала, причем не то что горшки-ложки, а и стол, и шкаф. Но переставлять мебель у нее не получалось, сдвинуть их она могла, а нужное направление задать — никак. При переезде или покупке мебель в дом мужики таскали. Вот и выходило, что проку от этого «чуда» никакого.- Да все они время от времени ведьмы, — говорит Андрей. — И моя не исключение. Как начнет с утра пилить — хоть вешайся!
- Да нет, у Гордея жена — ведьма самая настоящая, только неудачливая, что ли.
Наталье же совсем не повезло. От бабки ей «прокисший палец» достался: молоко от него в простоквашу не превращалось, а вот запах плесени и затхлости распространялся. Поэтому пришлось ей палец забинтовать. От матери перешло умение двигать предметы. С большими, правда, у нее ничего не выходило, зато маленькие двигала даже на дальних расстояниях, когда их и не видно было. А еще поговаривали, что она за Гордея обманом замуж вышла, приворожила. Он завидным женихом был — единственный на всю округу, кто спиртного в рот не брал. Только ничего хорошего все равно не вышло. Гордей как прознал про «способности» своей жены, пить начал. А Наталья пьяниц на дух не переносила. Вот и стала она свои чародейные таланты на борьбу с мужниным алкоголизмом направлять. Гордей же от этого только озлобился. И сейчас у них что-то вроде войны идет.
- Как же она его пить отучает? — спросил Андрей.
- Да в этом вся и проблема. Была бы она нормальная ведьма, то он водку не то что в рот бы не брал, но и смотреть на нее не мог. А так он только закусывать не может. Не распространяются ее чары на самогон.
До этого момента Пехрушин слушал внимательно и не перебивал рассказчика, но тут уже возмутился:- Да в этом вся и проблема. Была бы она нормальная ведьма, то он водку не то что в рот бы не брал, но и смотреть на нее не мог. А так он только закусывать не может. Не распространяются ее чары на самогон.
- Сергей Андреевич! Байки байками, но заговариваться тоже не стоит. Всему мера должна быть.
Его слова, судя по всему, хозяину очень обидными показались. Он вдруг встал из-за стола, оделся и ушел, буркнув, что, если Пехрушин ему не верит, то пусть его глаза собственные убедят. Минут через двадцать Сергей Андреевич вернулся с Гордеем, усадил его за стол и сказал:- Вот, посмотри на него, он не верит, что ты закусывать не можешь.
Гордей молча пододвинул к себе стакан, взял бутылку и хотел было налить, но стакан вдруг опрокинулся. Молчун чертыхнулся. Поставил стакан, занес над ним бутылку, но тот опять опрокинулся. Гордей поднимать его уже не стал, а отпил прямо из бутылки. Потом потянулся за квашеной капустой, загреб полную ложку, но до рта не донес — капуста рассыпалась по столу. Гордей махнул рукой, понюхал кусочек хлеба, страдальчески посмотрел на Андрея и, не попрощавшись, ушел, хлопнув дверью.- Ну, убедился? — строго спросил Сергей Андреевич. Пехрушин сказал, что убедился.
Странная история, не правда ли? Очень уж она напоминает хорошо отрепетированную сценку. Только вот взгляд у Гордея был больно проникновенный, по словам Пехрушина, не сыграешь так. И еще слишком уж фантастическим получился рассказ Сергея Андреевича про Натальину родню. Фантазия человека, живущего в Сибири, не настолько изощренна, чтобы такое «накрутить»: и про вещи перемещаемые, и про «прокисший палец». К тому Андрей же как-то видел Наталью. Указательный палец у нее действительно был забинтован...