И месть моя – страшна (женская история).

И месть моя – страшна (женская история).
Начинать отношения, только чтобы что-то кому-то доказать — что может быть глупее? Но понимаешь это, когда уже запуталась в них и запутала других. В этот отпуск я взяла с собой книжку писательницы Л., расхваленную буквально всеми за «особенную образность и чувственность». Ну, думаю, почитаю про чувства, расслаблюсь. Вместо релакса получилась буря: мой возмущенный разум кипел на каждой странице. Как будто речь шла не о какой-то выдуманной барышне с ее литературными переживаниями.

Книжные страсти

— Она, видите ли, вышла замуж только потому, что хотела уйти от своей роковой, понимаете, любви! А о том, за кого выходит, ни полминуты не подумала! В жертву она себя принесла! Ее муж и дети — вот кто настоящие жертвы этой сумасбродки!
Муж слушал эти рассерженные тирады на всю гостиницу — и недоумевал, почему я не брошу книжку, которая меня так бесит.


— Ну, разве ты не знаешь, как часто люди совершают глупости? Особенно девушки, особенно не такие умницы, как ты!..
— Штука не в том, что героиня сделала глупость. А в том, что автор превозносит ее глупость, как пример больших чувств…
Хорошо, что я не поддалась соблазну выложить Максиму «всю правду» — о том, что сила моего возмущения говорит о том, что я сама вела себя примерно таким образом. Но хоть теперь-то я, слава богу, понимаю, что людей нужно беречь, а не перекладывать на них свои проблемы. Если бы кто-нибудь объяснил мне это десять лет назад…

Полюса сходятся

— Ну почему ты решил, что в обычной жизни люди на такие чувства не способны?!
— Может, и способны, но актерам они выгоднее: знаешь, как хорошо им за них платят?
Примерно такие диалоги я вела со своим первым «парнем всерьез». Мне было девятнадцать, и меня переполняли представления самые возвышенные. А мой возлюбленный мог о самых серьезных материях судить с легкомысленным видом. Несмотря на такие глобальные расхождения, я обожала Сашку и не могла представить дальнейшей жизни без его ямочек на щеках. И он относился ко мне трепетно, был готов с ног сбиться, ища мои любимые сладости.


Этот воздушный роман портили только мои «коленца» — когда я пыталась привести Сашку к некоему романтическому знаменателю. Он протестовал, всерьез охраняя свое право на несерьезность. Я устраивала бурные ссоры, он меня задабривал и зацеловывал…

Как он мог?

Однажды мы повздорили капитально. Дело в том, что я собралась самостоятельно отправиться в Петербург на концерт любимой группы. Денег у меня не хватало даже на билет, так что это была полная авантюра. Ехать я планировала электричками, в зал «как-нибудь просочиться», а где ночевать — сообразить уже на месте. Родители решили не допустить безумия — и силой отобрали у меня рюкзачок на пороге. А мой Сашка, вместо того чтобы как-то оградить меня от этого произвола… принял сторону тиранов! Сказать, что я была оскорблена — чудовищно преуменьшить степень моего гнева. Я чувствовала, что меня ни в грош не ставят. Я, значит, уязвлена, а ему все шуточки. Хорошо же… Он поймет, что со мной так вести себя опрометчиво!

Не объясняясь с подлым обидчиком, я стала его игнорировать — неловко и нелепо. Как мне казалось — холодно и гордо. Когда он встречал меня у дома, брала его под локоть и молча, шествовала на остановку, не отвечая ни на какие его реплики…

Сам виноват!

Но этого цирка мне оказалось мало. Нужно же, как следует реализовать принцип «обидел меня — пусть поплачет, помучается»! Чувствительнее всего совершить это можно было, пожалуй, с помощью Шурки. Тезка моего бой-френда был его закадычным приятелем. Всем известно было, что я нравлюсь Шурке, но он вел себя очень корректно. Впрочем, по его глазам я понимала, что если я сделаю ему знак… Он, конечно, не в моем вкусе. Что же, я способна поступиться вкусами! Саша сам виноват, он не оставил мне другого выхода. Тонкий намек у меня получился… гигантского размера. Я попросту заявилась к парню в гости и зазвала его в лес. На прогулку.

— А как же… где же… Сашка? — растерянно бормотал сбитый с толку Шурка.
— А он сам себе злобный баклан, — торжественно произнесла я, — так ты собираешься — или девушки тебя совершенно не интересуют?
Он поспешил заверить, что такие — очень даже… Мы гуляли до полуночи.

Между стульев

— Мужчины, я теперь знаю, способны на такие вещи…
— Ты можешь сказать, что именно этот негодяй тебе сделал?
— Шурочка, ну, понимаешь… Ну ты не понимаешь…
— Милая, я надеюсь, ты сама себя понимаешь.
На этом мои туманные объяснения прерывались. Честно говоря, мое понимание было похоже на причудливый лабиринт. Почему-то я вбила в голову, что все делается исключительно ради Сашки. Чтобы понял, как был неправ, и оценил, как я ему необходима. То есть я же делаю все, чтобы сделать его лучше. Тем, что приношу себя в жертву. Потому что страдаю, изменяя ему… Я с головой погрузилась в эти переживания.

Бедный Щурка не знал, как вести себя с другом. Его мучила совесть, но он был уверен, что я — сторона пострадавшая. Сашка сидел дома. Видимо, терзался. Я, дурочка, от этого предположения ликовала. Хотя внутри шевелилось что-то нехорошее. Месяц прошел в такой подвешенности.

И вдруг я со странным холодком поняла, как это все называется по-честному. Что я бросила Сашку. Из-за каприза. Что я встречаюсь с его другом. И при этом его не люблю. Но с Шуриком мне приятно: никогда не язвит, смотрит мне в рот. И при этом я его презираю за подобострастие… Ой, какой ужас. Кажется, я основательно заигралась…

Ход конем

Если бы Сашка вовремя явился с повинной… Можно было бы великодушно его простить… Я попыталась сделать отчаянный маневр «вбок». Решила постепенно отдалиться от нового парня — авось, как-нибудь «само рассосется». Но прямодушный Щурка, не дозвонившись, пришел ко мне, вежливо пообщался с родителями и был впущен в мою комнату.

— Говорят, не болеешь. Тогда что случилось? Может, теперь я тебя обидел? Так ты скажи — чем, я исправлюсь.
Я закатывала глаза и бубнила что-то насчет метаний разрывающейся души…

— Все ясно, — сказал Шурка, — значит, я не виноват. Это все извечная загадка женской натуры. Так с этим ничего не поделаешь. Пойдем в кино!
И я отправилась за ним, как сомнамбула. Мне было очень скверно.

Катастрофа и утешение

Объяснение с Сашкой я решила начать первой. По пути готовила сильные фразы и все не могла решить — какую манеру выбрать: горько-горестную («Ты меня… И я теперь… Но я готова…») или покаянно-беззащитную («Можешь, конечно, меня ненавидеть… Но я столько вынесла…»). Но все получилось иначе. Сашу я застала в самом мрачном состоянии духа наедине с бутылкой. Демоническая роль автоматически перешла к нему.

— А, это ты! Пришла! — и он резко притянул меня к себе. Я от ужаса не могла сопротивляться…
В состоянии полного опустошения выбравшись на улицу (когда человек, которого я считала своей первой и последней любовью, захрапел на полу), я позвонила родителям: ночую у подруги. И отправилась к Шуре. За утешением… Зачем я ему все рассказала? Почему мне казалось, что если передо мной разверзаются такие бездны, я имею моральное право ими делиться? Шурка гладил меня по голове, вытирал слезы… Что он чувствовал от моих исповедей, представлять страшновато.


Хотелось умереть, чтобы начать все заново. Но не была уверена, что за грехи меня не сделают насекомым. И я малодушно выпросила у мамы-медика липовую медицинскую бумажку и путевку в дом отдыха, мотивируя свое стремление прочь из города мигренями на почве перенапряжения в институте.

Прощай навсегда

Шура встретил меня цветами.

— Что-то ты там не очень оздоровилась, вид у тебя какой-то зеленоватый… — озаботился он, взглянув на меня.
— Плохо себя чувствую, — жалобно заявила я ему, — наверное, я беременна…
Он ничего не сказал насчет вариантов. Только улыбнулся. И подмигнул:

— Не убивайся! Воспитаем!
У меня внутри все переворачивалось. Он был слишком прекрасен и благороден. А все это время я тосковала по негодяю Сашке… Расставшись с Шуркой, я с упоением окончательно погибшего человека набрала Сашкин номер. В конце концов, любовь важнее всего, и ради нее можно стерпеть даже унижение. Я вернусь. И он поймет.

— Надо же, не забыла! — весело отозвался его голос. — Это приятно. Но переживать столько времени способен разве что какой-то особо драматический Пьеро. Но не я.
Я пустила в ход безнадежный аргумент:

— А если у нас будет ребенок?
— Кто сказал «у нас»?! — ответил Саша не менее весело. — С кем поведешься, от того и…
— Все. Хватит. Прощай.
— Навсегда, — выпалила я и повесила трубку.

Ложная тревога

Остаться с любящим меня Шурой, казалось мне, очень благородно. У меня, конечно, будет незаживающая рана в сердце. Но хотя бы кого-то я сделаю счастливым! То, что это выход комфортный и безответственный, не пришло мне в голову. Равно как и вопрос, можно ли сделать счастливым человека, с которым соглашаешься жить, не испытывая к нему чувств…

Месячные задерживались. За эти несколько дней я представила свою жизнь на несколько десятков лет вперед. Я посвящу себя семье. Но никто не будет знать, что у меня в душе. И никто с этих пор не услышит моего радостного смеха… В общем, будет как в романе. Беременность не подтвердилась. А Щура мягко попросил меня хорошо подумать.

— …раз уж ты теперь свободна решать. Так ли уж ты стремишься связывать со мной свою бурную жизнь, а? Не буду держать на тебя обиду, если я тебе на самом деле не нужен.
Я готова была расплакаться: вот кто в этой ситуации проявил настоящее благородство!..

В жизни и в кино

Я стала избегать парней, которые оказывали мне знаки внимания. Полюбила ходить в кино одна. Устраивалась на мягком сиденье и задумывалась о своем… Ситуации в фильмах казались мне очень уж упрощенными. Вот она его изводила-изводила — а потом заиграла музыка — и они друг друга моментально поняли, и все у них стало идеально?.. На экране все, конечно, красиво, но у героев все получается само собой, а в настоящих отношениях столько тонкостей, на которые нужно постоянно обращать внимание…

Я бесконечно прокручивала в голове свои разговоры с Сашкой и Шуркой. Ну как я могла столько дров наломать по такому изначально не стоящему таких последствий поводу?!


Только через полгода я стала уделять больше внимания не воспоминаниям, а окружающему миру. И заметила, что недалеко от меня постоянно садится какой-то бородатый молодой человек. Я решила заговорить с ним первой.

— Как вы думаете, за какой гонорар можно согласиться сыграть такие страсти-мордасти?
— Да некоторые и бесплатно рады будут… — усмехнулся он.

Хорошая по умолчанию

…Мы с Максимом договорились обо всех переживаниях сообщать друг другу честно. Чтобы не дуться молча, если что-то не так, и не додумывать за другого, какой реакции он хочет добиться. Получается неплохо. Недавно я узнала, что любые его замечания совсем не означают, что он ко мне хуже относится.

— Ты самая замечательная по умолчанию! И никакие частные детали на это не влияют.
— О, мне нравится! Значит, во-первых, я хорошая и желанная, даже если оставила грязную посуду на ночь в раковине — а во-вторых, я тоже могу прямо высказывать свои «пожелания и предложения»!
Но каких-то вещей, я сейчас понимаю очень ясно, совершенно не нужно сообщать любимому человеку. Например, я не собираюсь вызнавать у Максима, какие отношения с женщинами у него были до меня. А он не допрашивает, почему я так не люблю воспоминания об институтских годах. «Ну, какая разница, — говорит его взгляд, — если сейчас-то ты моя». И я успокаиваюсь: я нормальная любящая жена. Человек, который умеет строить отношения без всяких диких выкрутасов. В общем, на самом деле хорошая. Кажется…

Психолог

Чувство обиженной правоты и несправедливой обделенности — плохой советчик в жизненных ситуациях. И большая удача для героини истории и ее близких, что ей удалось откровенно признаться самой себе, что ее «душевные терзания» не оправдывали невзрослых и взбалмошных поступков. Ведь, начав «играть в эту игру», трудно остановиться и выйти из нее: чтобы не признаваться в своих ошибках, люди способны все глубже входить в сочиненную для себя роль. Что же касается абсолютной честности, которую решила исповедовать пара, то остается только пожелать, чтобы эта сама по себе полезная установка тоже не превратилась в род подобной самоценной ролевой игры, правила которой уже не подлежат никаким переменам. И чтобы нами управляли не романы и не кодексы, а наши собственные чуткое сердце и разумная голова.
Оставить комментарий